Окаянный дом - Стасс Бабицкий
Вдова позвонила в колокольчик, потом снова позвонила и, не дождавшись отклика, громко крикнула:
— Яким!
— Иду, иду…
Старый слуга неспешно вошел в комнату, подволакивая левую ногу. Выслушал распоряжения хозяйки и удалился, так же медленно.
— Давно у вас служит этот тип? — спросил Мармеладов, задумчиво глядя на сгорбленную спину лакея.
— Примерно год. Когда я вернулась из Ялты, муж сказал, что ему пришлось рассчитать прежних слуг… И он нанял за бесценок этого жуткого старика. Яким очень странный… Порой так зыркнет, что оторопь берет.
— Дался вам этот слуга! Зачем вы к нему цепляетесь? — вспылил Шпигунов. — Собирайтесь скорее, дамочка. У меня в коляске крыша худая. Пока вы тут кота за хвост тянете, на сиденье целая лужа натечет. Вам же потом и неуютно будет.
Вдова робко посмотрела на следователя.
— А вы уверены, что моего мужа отравили?
— Без сомнения. Без сомнения! Когда разрезали покойничка, так сразу и убедились. Кровь по цвету напоминала шоколад. Трупные пятна на коже — не типичные, синюшные, а такие, знаете, пепельно-дымчатые. Это явный признак отравления. Легкие пурпурно-черные, с мерзкой желтью по краям, словно подгнившее мясо на бойне.
Следователь не замечал, как после каждого его слова вдова все больше бледнела и вот, наконец, не выдержала, упала в обморок. Дульцкий едва успел подхватить ее.
— Что вы себе позволяете? — звуковой мастер и сам с трудом сдерживал тошноту. — Зачем смакуете эти жуткие подробности? Людоед!
— Ничего. Иным дамочкам полезно прочистить мозги. А то травить у них храбрости хватает, а как столкнутся с делом рук своих, видите ли, лишаются чувств.
— Чем же, по-вашему, она отравила мужа? — уточнил Мармеладов.
— Доктор еще не разобрался, но утверждает, что это похоже на бертолетову соль.
— Где же городская барышня из приличной семьи взяла бертолетову соль? Она в бакалейной лавке не продается.
— А это мы на допросе выясним. Может у нее полюбовник — моряк. Он и принес. Сколько нужно той соли? Щепотку! А может она нашла отраву в мастерской у мужа. Химик наверняка с разными ядами работал…
— Полиция уже обыскала сарай?
— Когда бы мы успели? Факт убийства установлен лишь пару часов назад. Я сюда приехал сразу от доктора, как узнал, что… — Шпигунов запнулся на полуслове, ему не понравилось оправдываться перед сыщиком. — Обыщем еще, не беспокойтесь, И найдем все, что нужно для обвинительного приговора.
— То есть просто возьмете первую попавшуюся склянку с ядом и отправите вдовицу на каторгу? Не вдаваясь в подробности?
— Ах, вам нужны подробности? Извольте, — следователь развернулся на каблуках и набросился на женщину, которую Дульцкий только-только привел в чувства. — Соседи говорят, что тело вашего мужа еще не остыло, а вы уже кинулись продавать дом! Покупателей завлекаете. Похоже, вы хотите как можно скорее уехать из Москвы.
— Федор, Федор… Узнаю ваши методы расследования: сплетни, скандалы, интриги.
— А что? Разве не так? — взвился Шпигунов. — Нет, давайте разберемся, Это же ваша любимая психология. Кто бежит от места преступления? Кто, скажите? Только виновный в этом преступлении.
— Или тот, кому тяжело жить в доме, где все напоминает о покойном, — парировал сыщик. — Посмотрите на обстановку. Очевидно, что у вдовы не хватит денег на достойные похороны супруга. У нее даже дорожного саквояжа нет: слуга принес пожитки в узелке. Вы же должны сообразить, что не в Баден-Баден она собралась. Уедет в деревню, где будет сходить с ума от тоски и печали.
Полицейский следователь повертел головой, глядя то на узелок, то на самодельный абажур с акварелями.
— Не знаю, не знаю. Меня заплаканные глазки не впечатляют. Дамочки бывают на редкость изворотливы.
Мармеладов прошелся по комнате: три шага вперед и столько же назад.
— Федор… Федор Андреевич. У нас в прошлом были разногласия, отрицать не стану. Но цель-то у нас с вами всегда общая: изловить настоящего убийцу и наказать его по всей строгости закона. Вдовица в отравлении не виновна, я готов за это поручиться. Не нападайте, у нее и так сейчас вся жизнь рухнула. Зачем же еще сильнее мучить? Установлению истины это никак не поможет. Не сажайте дамочку в камеру. Напоите чаем и допросите вежливо, как свидетельницу. За это я обещаю, что никоим образом не выдам своего участия в данном расследовании, и лавры победителя непременно достанутся вам. А мы к вечеру отыщем убийцу.
— Мы?
— Мы с паном Дульцким.
— Но он же… Как вы сказали его фамилия? Дульцкий? Никогда не слышал, — Шпигунов развел руками в недоумении. — Да кто он вообще такой?
— Мастер граммофонных пластинок из «Берлинер и Ко».
— Ч-что? Он же ни шиша не смыслит в поиске улик! И вы считаете, что у звукового мастера больше шансов найти убийцу, чем у полиции?
— Разумеется. Он мечтает скрутить хотя бы одного злодея, испытать величайшее приключение в жизни. А вы всего лишь хотите поскорее закрыть папку с бумагами и взяться за новую. Чувствуете разницу?
Следователь прошипел забористое ругательство и довольно грубо дернул женщину за локоть.
— Идемте!
Старый слуга с узелком поковылял вслед за ними.
* * *Мармеладов потянул звукового мастера в противоположную сторону.
— Куда это мы?
— Тс-с-с-с! Нам нужно попасть во двор. Вот через эту дверь. Не отставайте.
— Матерь Божья… Зачем же мы выскочили без плащей?!
Дульцкий оглядывался по сторонам, втянув голову в плечи. Слева за глухим забором раскинулся сад Мамонтовых, где ливень бедокурил уже не таясь: смывал цвет с яблонь и шумно шлепал мокрыми ладонями по зеленым листьям. На этой стороне тоже оказались три или четыре дерева, сосчитать точнее новичку сыскного дела не удалось, поскольку он споткнулся о скамейку, кубарем выкатился к покосившемуся сараю и чуть не свалился в небольшой пруд, заросший ряской.
— Надо же, — удивленно протянул Мармеладов, — а я думал, здесь будет старый колодец с застоявшейся водой.
— Вам что же, мало воды?! — возмутился Дульцкий, выжимая полы сюртука. — Я уже до исподнего промок. С неба льются целые водопады, и все норовят юркнуть за шиворот. Так вам еще колодец подавай! На кой черт вам
